же самое, что отчаяние, но здесь уместно вспомнить, как Седжвик, отталкиваясь от аксиомы «Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят», обсуждает паранойю в «Параноидальном чтении и репаративном чтении»: «На самом деле первоначальная аксиома, если действительно принять ее за правду, вовсе не делает параноидальный императив самоочевидным. Узнав, что „если у вас паранойя, это не значит, что у вас нет врагов“, кто-нибудь может прийти к выводу, что испытывать паранойю – это не лучший способ от них избавиться. Вместо того чтобы подытожить аксиому словами „много паранойи не бывает“, этот человек может быть настолько тронут, что подумает: „Но в таком случае если у вас есть враги, это вовсе не означает, что нужно быть параноиком“». См. также «Квир-оптимизм» Майкла Снедикера, в котором Снедикер (комментируя слова Седжвик о радости у Пруста) пишет: «Меня завораживает мысль о том, что радость может быть гарантом правды – иначе говоря, что радость может быть убедительной». Я тоже ею заворожена.
141
Вот лишь несколько примеров: см. «Применение гнева» Одри Лорд, «Депрессию» Энн Цветкович и «Хорошую и злую» Ребекки Трейстер. Кроме того, в «Уродливых чувствах» Нгай проводит различие между «относительно однозначными эмоциями» (такими как гнев и страх) и «непрестижными» отрицательными чувствами (такими как зависть, раздражение и паранойя) и называет «уродливыми» лишь последние. В собственных целях я игнорирую это разделение и помещаю все отрицательные чувства в категорию «уродливых».
142
См. «Недообщества» Мотена: «Почему же мы не можем просто собраться вместе и поразмышлять в позитивном ключе – ведь только так и можно мыслить? Этот вопрос, как бы сильно мы ни хотели стереть различия, – сложнейший вопрос, стоящий перед большинством наших коллег и студентов. Все всё время бесятся и негодуют, но крайне редко удается поучаствовать в разговоре, где люди спрашивают: „Почему же нам так плохо?“ Есть множество людей, которые недовольны и чувствуют себя плохо, но как же мало тех, кто мог бы задаться вопросом все вместе: „Почему нам так плохо?“ Я обожаю поэзию, но почему же ее чтение, размышление и письмо о ней в этом контексте не приносят мне радости? Мне кажется, мы пытаемся задаться этим вопросом».
143
Строки из блюзового стандарта Walkin’ Blues, свою версию которого Роберт Джонсон записал в 1936 году. – Примеч. пер.
144
О психоаналитическом аспекте совершенного будущего времени (future perfect) в английском языке Лапланш и Понталис в книге «Язык психоанализа» пишут следующее: «Если я поверю в эту историю, то никогда не буду тем, кем был раньше, или полагал, что был»; см. также склонность Деррида к использованию будущего совершенного в поздних текстах; см. также «Дорогой ангел смерти» Симоны Уайт, где Уайт собирает идеи Эдуара Глиссана, Фреда Мотена, Амири Бараки, Натаниэля Макки, Джареда Секстона, Жиля Делёза и других, чтобы обсудить будущее предшествующее, время «предполагательное», «хонтологическое время» и складчатое (или свернутое) время по отношению к расиализации.
145
См. «Украденную жизнь» Фреда Мотена, в которой он рассуждает о возможности стать «прикованным к битве за свободу»; здесь Мотен перефразирует адвоката чикано, активиста и писателя Оскара Зета Акоста, который написал в своем романе 1973 года «Восстание людей-тараканов»: «Кто-то должен будет ответить за раздавленные жизни всех борцов, которые были вынуждены продолжать, прикованные цепями к войне за Свободу, подобно рабам, прикованным к хозяину».
146
Образ COVID-19 как портала можно найти в статье Арундати Рой «Эта пандемия – портал», опубликованной 3 апреля 2020 года в Financial Times: «Исторически пандемии вынуждали людей разрывать связи с прошлым и представлять свой мир заново. Эта ничем не отличается. Это портал, ворота между одним миром и другим». Робин Келли подхватывает этот образ в интервью Intercept от 24 июня 2020 года, соглашаясь с Рой в том, что пандемия «это портал. И как любой портал – это всего лишь начало. И как любое начало, она не дает никаких гарантий, но является началом, потому что обнажает структуру расового и гендерного капитализма и насилия, которому подвергаются наиболее уязвимые… Вопрос в том, что мы собираемся делать, находясь в этом портале? Есть ли у нас политическая воля, чтобы просто признать тот факт, что все эти условия неотделимы друг от друга, в этих условиях – нельзя просто всё исправить и найти новый выход… Произойдет это или нет – всё еще неизвестно. Но я не думаю, что перед нами откроется новый портал».
147
См. книгу Серена Кьеркегора «Понятие страха», в которой Кьеркегор рассматривает тревогу как «головокружение от свободы»; см. также хайдеггеровское понятие тревоги как переживания свободы, кратко изложенное Саймоном Кричли в статье «Бытие и время, часть 5: тревога». Связь между тревогой и свободой, которую я пыталась разгадать, не очень похожа на «головокружение от свободы» per se или на то, что Милан Кундера назвал «невыносимой легкостью бытия». Более того, пока неопределимость, которая в сущности является формой свободы, то есть свободой не знать, что будет дальше, допускает вопрос «что если?..», а мышление «что если?..» приводит некоторых из нас к хронической катастрофизации, я в игре.
